Кто-то, кого я знала - Страница 69

Я ощутила барьер между нами. Предательство и недоверие, и чувство, что мы никогда на самом деле не знали друг друга: кирпич за кирпичом воздвигали между нами грандиозную стену.

Его смех прозвучал неузнаваемо, когда он покачал опущенной головой. Горечь была настолько несвойственна Кэму, что я почти приняла саркастический смешок за искреннее веселье.

— И вот он я, ожидающий удивить тебя своим приездом, вместо этого сам выпал в осадок.

Теперь уже ни с чем нельзя было спутать горечь. Она сочилась из его души так же, как вода из моей промокшей одежды.

— О чем, черт побери, ты думала, Эдли?

Больше мне не быть Эдди или Эдс. Я заслужила злость, а не миленькие прозвища.

Его гнев не испугал меня. Я к такому не привыкла, но где-то на задворках своего разума всегда знала, что однажды Кэм возненавидит меня. Но я никогда не думала, что это будет в такой день как этот и по такой причине.

Стоя там и ощущая себя настолько маленькой и ничтожной, словно кусок грязи, все, что я могла сделать, это разозлиться.

— Это тебя совершенно не касается, — солгала я.

Наши жизни пересекались — даже переплелись. Паутина, сплетенная нашими судьбами, представляла собой единое целое. Мы буквально вросли друг в друга. Кэм владел мной так же, как и я владела им. Все, что касалось меня, касалось и его и наоборот.

Ухмылка исказила его лицо, уничтожив ямочки на щеках, которые я так любила.

— Моя постель после тебя еще не остыла, а ты уже вовсю резвишься с каким-то чокнутым актеришкой.

— Как ты мог подумать, что то, что было между нами, может сравниться с парочкой безобидных ошибок с каким-то парнем, который и имени моего не вспомнит к тому моменту, как начнутся съемки его следующего фильма. Он — просто глупое мимолетное увлечение.

Слова, что я произносила, их истинный смысл, были грязными и неправильными и скользили из моего рта словно черви. Это было хуже, чем лизать пепельницу, хуже, чем набрать полный рот бензина.

Его неподвижные карие глаза смотрели на меня с нарастающим беспокойством, пока в равных частях ужас и осознание, появившиеся во взгляде, не иссушили его прекрасные черты.

— Ты ведь и, правда, к нему что-то чувствуешь, не так ли? — Кэм выплюнул эти слова с отвращением.

— Нет! — мое опровержение было быстрым и громким, так как в свой тон я изо всех сил старалась вложить уверенность, которой не чувствовала.

С ошеломляющей грацией человека, которого только что застрелили, Кэм опустился в кресло, закрыв голову руками.

— Так не должно было быть... Ты должна была любить меня, — его слова были поверженными, как и его поза.

— Но я действительно люблю тебя, — настаивала я. По крайней мере, хоть сюда я могла добавить немного честности. — Мы семья. Ты — все, что у меня есть.

— Но когда ты перестала быть в меня влюблена? Я на это не соглашался... — его выражение лица было потерянным из-за головоломки вне его понимания. — Я отпустил тебя. Разве не так надо себя вести? Когда ты кого-то любишь, ты должен его отпустить. Ты должна была делать то, что нужно, чтобы пережить всё, что случилось и снова стать собой, — он нервно вздохнул. — Ты не должна была влюбиться в кого-то другого!

«Ты должна была делать то, что нужно, чтобы пережить всё, что случилось и снова стать собой».

Но разве Кэм не знал, что мне никогда уже больше не быть той девушкой? Я не хотела «пережить» то, что со мной случилось. Я хотела навсегда оставить это в себе, потому что это — единственное, что осталось от нее. Просто я сама никогда не осознавала, что отпуская девушку, которой я когда-то была, отпущу и Кэма вместе с ней.

— Кэм, — начала я, моя спокойная грусть в глазах контрастировала с паникой в его. Иногда тебе нужно сказать так много, что сказать просто нечего. — Девушка, в которую ты влюбился — ее больше нет. Я не она, и не буду ей больше никогда. Ты не хочешь меня, Кэм. Ты хочешь ее.

— Мы созданы друг для друга. Я никогда не встречал такого единения душ прежде, — он жестко схватил меня за предплечье, приближаясь ближе к моему лицу.

Голос Кэма был сильным, непоколебимым, не терпящим возражений.

— Скажи мне, а для тебя было бы просто смотреть, как я двигаюсь дальше — влюбляюсь в другую?

Это было бы ужасно. Я вздрогнула, потому что он был прав. Это было бы самым трудным на свете — смотреть, как Кэм влюбляется в другую. Неужели я настолько эгоистична? Я не хотела быть с ним и не хотела, чтобы он нашел свое счастье с другой? Это неправильно.

— Ты хоть знаешь, за что ты борешься, Кэм? — я сменила тактику, используя муки совести как топливо для продолжения спора. — Ты написал эту книгу для девушки в желтом платье, которой никогда не существовало. Ты романтизировал наши отношения. В них не было ничего великого и эпического. Я была всего лишь семнадцатилетней девчонкой, залетевшей и не способной с этим справиться. Все, что я увидела в этом фильме, это как ты показываешь меня лучше, смелее и чище, чем я когда-либо была.

— Если видеть тебя непорочной и смелой, видеть самое лучшее в тебе — неправильно, то, что тогда видит он? Что я должен был видеть?

Ответы ринулись из меня, но я сжала рот и с силой проглотила их. Деклан видел все мое несовершенство. Он знал, что я не была смелой, но нашел добрые намерения за моей трусостью. Он видел все мои ошибки. Я была другая, уникальная для него, и даже больше того. Когда Деклан смотрел на меня, он видел меня такой, какая я есть, достойной преследования даже когда я ухожу.

Я не произнесла ни слова, но поняла, что все это отразилось на моем лице, по тому, как отразилась боль от предательства в карих глазах Кэма.