Кончик его «причинного места», как Деклан его называл, замер у самого края моего ноющего входа. Он что, пытается убить меня? Я не знаю, сколько еще поддразниваний я смогу вынести. Наверное, мне стоит убить его, когда все это закончится. Я совершенно точно не смогу отомстить ему, пока он не заставит меня кричать в экстазе наслаждения.
— Ты на таблетках? — его голос дрогнул, когда я попыталась надавить на его бедра, разминая и лаская его упругую задницу.
Я кивнула, так как думала, что что-либо из моих уст сейчас не прозвучит как мольба или угрозы. Хотя, мне следовало бы обрадоваться, что, хотя бы один из нас еще способен мыслить трезво, но в данный момент я не была уверена, что мне стоило лгать, просто чтобы достигнуть одной единственной цели. Боже, это просто отстой.
— Деклан, — это была мольба. Он вздрогнул всем телом при этих звуках, но вошел в меня только кончиком, прежде чем ему удалось обрести контроль над собой. Я бессильно извивалась на ковре, пытаясь обрести облегчение от маленькой толики того, что он мне предлагал.
Серые глаза смотрели на меня так, словно Деклан пытался что-то в них отыскать (явно не разрешение, если учесть мои многократные просьбы). И также не было похоже, что он искал ответ, который я могла бы ему дать. Вместо этого, его твердый взгляд преследовал меня, словно это было отражение в зеркале, когда ты смотришь на самого себя, пытаясь получить ответы.
Его губы чуть приоткрылись и, готова поспорить, он собирался что-то сказать. Наверное, это должно было бы быть что-то миленькое, или, может быть, даже наставительное. Черт, это мог бы быть даже секрет всей его жизни, но почему-то инстинктивно я знала, что не хочу это слышать.
Мне было плевать на все, кроме ощущения его твердости в себе. Я толкнула бедрами, полностью погружая Деклана в себя. Из его груди вырвался глубокий гортанный стон, в каждом дюйме моего тела начали вспыхивать фейерверки.
— Черт, — простонал он, — ты такая узкая.
Это было последнее что я услышала после того, как радость наполнила меня до ушей. Мы были поглощены ею. Мне было плевать на безжалостные углы лестницы, впивавшиеся в спину с каждым сильным толчком. Мне было плевать на бессмысленный лепет, лившийся из наших уст. Мне было плевать на то, что мы занимались этим как кролики, и то, что любой любопытный сосед мог с легкостью увидеть нас через окно.
Все, что меня волновало, это лишь каждое новое движение бедер, ведущее меня к краю, до которого я не могла добраться. Мы словно катались на американских горках, совершая изысканное путешествие к вершине, отчаянно желая обрести наслаждение по другую сторону пика.
Я рухнула первой. Мое тело сжалось, замерев от блаженства, нахлынувшего на меня с силой приливной волны. Деклан последовал за мной, его лицо исказилось от смешанных эмоций похоти, граничащей с болью.
Я наблюдала за ним, мое безвольное тело обмякло от пресыщения, и я не могла не восхищаться его красотой. У мужчин нет никакого права переходить в сексе черту, которая всегда принадлежала женщинам. Это несправедливо. Да, я не могла винить его за это, но и не могла отбросить эту мысль в сторону.
Он разразился случайным потоком австралийского сленга, который я едва ли могла слышать из-за радостного гула в ушах. На моем лице расплылась довольная улыбка оттого, что я довела его до такого состояния, что он начал изъясняться с помощью сленга.
Наше тяжелое дыхание эхом разносилось по фойе вокруг нас, отталкиваясь от мраморной облицовки. Не знаю, как насчет него, но это был единственный звук, на который я сейчас была способна. В остальных частях дома было тихо. Я собрала достаточно сил, чтобы повернуть голову на бок туда, где Деклан распластался на лестнице рядом со мной. Частично наши конечности переплетались, но мы восстановили наше разделение.
— Это было..., — начал он.
— Угу.
Я тоже все еще пыталась отдышаться, также как и он, и была полностью согласна с его оценкой.
— Я не ожидал..., — лениво зевнув, снова попытался он.
— Угу.
— Наверное, нам стоило бы переместиться.
— Угу.
Но прошло еще очень много времени, прежде чем хоть один из нас попытался встать.
— Давай сделаем это еще раз.
— Полегче, искорка, — тихо пожурила она. Дыхание девушки было прерывистым и неглубоким. Я на мгновение отвлекся на вид ее вздымающейся обнаженной груди.
Пот присоединился к каплям дождя, высыхающим на наших телах, и я быстренько взял на себя инициативу и переместил вечеринку в спальню под тяжелое покрывало, едва почувствовав в себе достаточно сил, чтобы встать на ноги.
— Я не знал, что ты окажешься настолько хороша, — я вообще не знал, что кто-то может оказаться настолько хорош в этом, признался я себе. Это было феноменально. У меня никогда не было возможности полностью оценить пластичность танцовщиц до тех пор, пока Эдли не показала мне все преимущества.
Я заметил, какое впечатление произвел на нее мой тон и напрягся, приготовившись к возможному физическому отмщению. Я тяжелым путем узнал, что она не не приемлет насилие, и я не скоро это забуду.
Я не мог бы удивиться еще сильнее, когда услышал взрыв ее смеха.
— Некоторым людям хорошо дается математика... — она потянулась всем телом как кошка. — Наверное, у каждого из нас есть свои таланты.
Эдли продолжила в том же духе, сделав последнее, что я ожидал от нее, и черт меня подери, если мне это не понравилось.
— Обычно ты просто какая-то холодная, — отбивался я, и уже после того как слова сорвались с моих губ, понял, что только вырыл самому себе яму еще глубже. — Это не то, что я хотел сказать! Слушай, все, что я хочу сказать, это то, что ты иногда кажешься ханжой, в самом невинном смысле.